К слову, рассказ по этой теме я написал только сегодня. Да-да, отсутствие музы долго меня угнетало. Тем более, что наклепать нужно было не меньше, чем на 800 слов. Зато рисуночек у меня неплохо тогда вышел и вовремя, не то, что сейчас.
В общем жабу я осилил не полностью.
Оно и понятно, нужно было хоть какое-то вдохновение, а какое тут будет вдохновение, если найти достойный ужастик по этой теме оказалось не так-то просто...
Достойных я вообще не нашел, но если кто-то знает, прошу в комменты, а я тогда выбрал трешовый фильмец "Хелл в жабьем городе".
Это... Ну, треш... Даже не артхаус, просто треш. Есть юморные моменты, но в целом треш, который я с трудом осилил. И даже не блеванул, хотя хотелось. Вторую часть (да-да, она есть! Я сам в ахуе!) я точно смотреть не собираюсь.
Ну, а что касается первого фильма, то я не могу посоветовать его смотреть, но и отговаривать не буду. В свое время такого было навалом, может у них тоже есть поклонники, иначе их не клепали бы, как на конвейере...
Ладно, фильм в пролете, но рассказ я сегодня добил! И он прямо-такой, для меня, в общем, в очень осенней атмосфере, хоть я этого и не указываю. На Ваш суд, друзья!
Питьевой фонтанПитьевой фонтан
Мадлен завороженно смотрела на изгибы, бугорки, черточки. Ничего лишнего. Это была идеальная садовая фигурка, похожая на живое создание как две капли воды, только каменная. И по серому холодному камню стекали капельки воды, попадавшие на нее из маленького фонтанчика в чаше.
- Мама, тут лягушка! – восторженно закричала девочка и провела пальцем по влажной поверхности фигурки.
- Ой! – девочка быстро отняла окровавленный палец и сунула в рот. Один бугорок на фигурке оказался чересчур острым, и девочка умудрилась уколоться об него.
- Какая лягушка, Мадлен? – женщина не торопясь подходила к дочери.
Они купили этот дом совсем недавно и только въехали. Даже вещи не успели распаковать. Мадлен, как это обычно для каждой маленькой непоседы, захотела побывать на заднем дворе и прилегающему саду.
Девочка кивнула на небольшой фонтанчик, не вынимая уколотый палец изо рта.
- Нехорошо так делать, - сделала ей замечание мать и подошла к фонтанчику поближе. Это был маленький питьевой фонтанчик, достаточно старый, чтобы произвести впечатление на такого неугомонного ребенка, как Мадлен. Неясно было, сломался у него пуск воды, и теперь он бил неустанно, или изначально не ставился. Но что действительно завораживало, так это каменная фигурка на самом краю мраморной чаши.
- Это не лягушка, Мадлен, это жаба, - поправила девочку мама и склонилась над фонтанчиком, рассматривая находку. – Как живая…
- Я укололась! – подала голос Мадлен, показывая, наконец, матери палец, на котором все еще поблескивала капелька крови.
Женщина лишь покачала головой. Ее дочь всегда была непоседой и получала мелкие травмы: царапины, синяки, шишки, ушибы. Это было чем-то настолько естественным для активного ребенка, что ругать по таким пустякам девочку не имело смысла.
- Нужно быть осторожнее, Мадлен, - заметила женщина, присаживаясь на корточки перед дочерью и рассматривая полученную ранку. Укол был достаточно глубоким, но не опасным. Хотя обработка ранки, конечно, не помешала бы. Кто знает, что за вода в этом фонтанчике.
- Идем домой, приклеим пластырь.
- А потом мне можно будет поиграть? – не унималась Мадлен, которая уже и думать забыла про неприятный укол.
- Если не будешь отходить далеко от дома, - разрешила девочке мама.
- Здесь можно?
Женщина кивнула:
- Но далеко в сад не заходи. Можешь заблудиться.
Мадлен не заставила себя долго ждать и появилась возле фонтанчика через час с небольшим, уже с перебинтованным пальце, и тем же неугомонным любопытством в глазах.
Мама попыталась объяснить, что такое жабы и почему они не лягушки. Но Мадлен как всегда ничего не поняла из объяснений и теперь крутилась вокруг фонтанчика юлой, не сводя пристального взгляда с этой каменной жабы. Жаба притягивала ее, как магнитом. И действительно, выглядела так натурально, что от живой ее отличал только темный цвет мокрого камня.
- Жа-ба! – по слогам произнесла, заходя к фонтанчику то с одной, то с другой стороны. Наконец, она снова протянула руку и погладила фигурку по темной от влаги спинке.
- Ау!
На другом пальчике теперь возник новый порез. Такой же глубокий, как и предыдущий, и поэтому сильно кровоточащий. Нужно было снова возвращаться домой, чтобы перевязать палец, но этого Мадлен хотелось меньше всего. Мама наверняка запретит ей снова выйти погулять сегодня. По крайней мере, без сопровождения. Но папа придет только вечером. А мама распаковывает коробки. Ей некогда гулять и играть с жабой.
Так что Мадлен снова развлекала себя тем, что самостоятельно слизывала кровь с пальца, восседая на лавочке рядом с фонтанчиком и беспечно болтая ногами.
Спустя несколько минут ранка даже не кровоточила, только немного неприятно саднила, но это можно было перетерпеть.
Взгляд девочки снова обратился к фонтанчику. Мама сказала, что раньше из него пили. Хотя из больших фонтанов пить было нельзя, Мадлен это точно знала. Маленькие фонтанчики были как раз для питья. Интересно, какая в них вода? Если бы можно было попробовать.
Девочка прислушалась, но со стороны дома ее никто не звал. Значит, мама все еще разбирает коробки. Во рту ощущался медный привкус от капельки крови. Да и пить почему-то хотелось намного сильнее, чем прежде. Конечно, можно было пойти домой и попить там, но если мама говорила, что из этого фонтанчика тоже можно пить.
Мадлен огляделась в поисках лишних свидетелей. Она никогда не была послушным ребенком. На дорогу, она, правда, не выбегала и с другими детьми не дралась. Но если ей говорили: не есть конфеты перед обедом, не искать Рождественские подарки по дому, не подслушиваться разговор родителей под дверью – любопытство побеждало, и девочка делала все с точностью наоборот.
Рядом никого не было, мамы тоже не было слышно, и Мадлен осторожно подошла вплотную к фонтанчику. Вода била вверх небольшой струйкой, чуть задевая жабью мордочку. На спинку скорее попадали капельки. Фонтанчик для Мадлен был высоковат, и без некоторых трудностей попить из него воды было проблематично.
Девочка пробежала по округе в поисках какой-нибудь подставки. Такая не заставила себя долго ждать, и вскоре Мадлен подтащила к фонтанчику ржавое старое ведро, у которого чудом сохранилось дно. Придвинув ведро, поставленное вверх дном, к фонтанчику, девочка поднялась на шаткую опору, цепляясь пальцами за холодный мрамор чаши. Вода теперь казалась такой притягательной, словно хранила в себе вкус всех конфет, которые когда-либо пробовала Мадлен.
Осторожно наклонившись, девочка приблизилась к тонкой струйке и сделала первый глоток, когда порыв ветра толкнул ее в спину. Не удержавшись на шатком ведре, она качнулась вперед и стукнулась о жабу, разбив губу.
- Мадлен! – позвала девочку мама.
- Да, мама! – услышала та со стороны.
Со стороны она видела, как девочка спрыгивает с ведра, которое опять пошатнулось и скрипнуло под лишним, хоть и не большим весом. Со стороны она видела, как эта самая девочка подбежала к ее маме, вытирая разбитую губу и оправдываясь. Со стороны видела, как мама качает головой, вытирая кровь и осматривая припухлость на губе, казалось бы, своей дочери. Со стороны видела, как эта девочка говорит что-то про беретик, оставленный рядом с фонтанчиком, и бежит обратно.
- Три капли крови, - услышала Мадлен шепот собственного голоса. – Как только кто-то даст тебе три капли своей крови, ты опять поменяешься с ним телами. Он станет жабой, а ты – им. Я ждал двенадцать лет. Возможно, тебе повезет больше.
Мадлен смотрела, как кто-то, завладевший ее телом, бежит к ее маме, обнимает, и идет в ее, Мадлен, дом.
«Мама! Мама!» - хочет кричать Мадлен, но каменной жабе на мраморной чаше питьевого фонтанчика это не дано. Она не может даже плакать. Она может только ждать.