Ну, с этой темой было посложнее в плане подборки фильма. Найти фильм, где главную зловещую тематику представляет именно канделябр оказалось непросто. Да и что там скрывать, я не нашел
вот просто атмосферного готического хоррора где этот самый канделябр будет в интерьере гореть — навалом. Я не спорю, может быть, где-то и есть ужастик именно со смертельным канделябром, если кто-то смотрел, буду рад увидеть в комментариях, а пока я наслаждался немецким фильмом 1922 года "Носферату. Симфония ужаса". И он был прекрасен. Ну, для тех, кто действительно любит классику, кто наслаждается атмосферой и понимает разницу между возможностями современного кинематографа и кинематографа 20-х годов прошлого столетия.
Для меня было сюрпризом то, что он снят по "Дракуле" Брэма Стокера, хоть и со слегка переигранным сюжетом. Авторские права, чего уж там. До просмотра фильма я пребывал в абсолютной уверенности, что граф Орлок и граф Дракула — это разные животные совершенно.
Я не удивлен, что в то время он просто приводил в трепет одним своим названием. Да, черно-белый, немой, но такой атмосферный для того времени, что элитные мурашки носились по коже стройными рядами! Я часто обращал внимание на игру актеров того времени, не только в этом фильме. И стоит заметить, что их игра разительно отличается даже от того, что видишь в фильмах 50-х годов. Для меня актерсая игра в черно-белом немом кино это отдельный, ообый вид искусства, не похожий ни на что. И я им наслаждаюсь, хотя, кто-то
Да что там, блять, скрывать "кто-то", большинство, мать их за яйца!Может не разделять моего мнения, каким бы компетентным оно не было. Канделябры, к слову, в фильме тоже были. Так что план минимум по кинопросмотру на четвертый день я считаю выполненным.
Рисунок, к слову у меня вышел тоже очень даже ничего. Я никогда не умел в портреты, да и собственно говоря, фигуры у меня хромают в пропорциях. Пейзажи у меня выходят средненькие, но в натюрмортах карандашом я охуенен! Лепрекон сказал, что не разделяет моего мнения и раскритиковал мой рисунок, так что живого места на нем не осталось. Да он просто в изобразительном искусстве ни черта не понимает!
И нет, я не спрашивал у него его личного мнения, когда показал ему результат. Я просил похвалы. Я даже требовал. Мы женаты уже почти год, я имею полное право требовать от него комплиментов, даже если на самом деле он думает иначе. Пусть врет! Я может только ради вранья и пошел на этот брак!
Ну и как вводится, мой рассказ на тему канделябра. Тоже вышел очень даже неплохо. Я бы сказал, пока что это лучшее из всего написанного за флешмоб
Черные свечиЧерные свечи
Осенняя луна дрожала в ночном небе, словно сухой лист на ветру. Ее призрачная бледность нагнетала тоску и уныние. Она была проводником в мир грустных грез и несбывшихся надежд. И вместе с тем она дарила покой и уединение тем, кто обрел такую же мертвенную бледность кожи и холодное, как воск тело. Она дарила покой мертвым.
Ветра не было. Если судить по бездвижным ветвям деревьев и абсолютно прямой траве. Впрочем, разглядеть что-то, пусть и в лунном свете, когда над землей тихо стелился холодный туман, было сложно. Особенно, если ты наслаждаешься этим мрачным пейзажем из окна давно позаброшенного замка.
Даниэль высек искру, зажег огонь и внимательно осмотрел залу, в которой находился. Под слоем пыли уже не один век спал этот замок. В тусклом свете и отбрасываемых на ближайшую стену бликах сложно было что-то разглядеть. Он мог лишь угадывать очертания резной мебели, тихонько подрагивающей над залой люстры, свисающей по углам паутины.
Среди прочего, Даниэль разглядел на столике, стоявшем у окна, массивный канделябр на три свечи. На удивление свечи уже стояли в нем и выглядели так, словно их ни разу не зажигали. Высокие, без капель потекшего воска. Они даже терялись в темноте, и только когда он поднес к ним огонь, стало ясно, что причина в их цвете. Эти свечи были черными.
Даниэль осторожно зажег их одну за другой, погасил свою спичку и, обхватив тонкими пальцами массивный стержень тяжелого канделябра, двинулся в самую глубь залы.
Слой пыли на мраморном полу скрадывал его шаги, будто Даниэль шел по мягкому ковру. В замке царила мертвая тишина, даже легкого сквозняка не ощущалось. Хотя, возможно, дело было в свечах. Но эти догадки Даниэль отбросил от себя сразу же. Он был реалистом и не верил в красивые сказки о колдовстве и проклятиях.
Воск черных свечей ничем не отличается от обычных. Ни запахом, ни структурой, одним лишь цветом. И то, что их пламя здесь и сейчас не колеблется в потоке воздуха, объясняется чем-то куда более приземленным, чем черной магией.
Свет выхватил из темноты витую лестницу, ведущую на второй этаж. Так же покрытую толстым слоем пыли. Некоторые перила уже успели обломаться, бордюры ступенек откололись, а на самих ступеньках то и дело проглядывали трещины. Даниэль осторожно поднялся наверх и по коридору направился к ближайшей двери.
Она оказалась заперта, как и большинство на этом этаже. Возможно, никто и не закрывал их на замок, просто сами двери так рассохлись со временем, что не поддавались толчкам и, чтобы открыть их, нужно было приложить гораздо больше силы. Но Даниэль не стал это проверять. Одна единственная дверь в самом конце коридора была распахнута настежь, и он направился именно туда, на всякий случай, прикрывая размеренной пламя трех свечей от нежданного сквозняка худой ладонью.
В этой комнате не было окон. По рядам книжных шкафов, стоящих вдоль стен, Даниэль догадался, что он находится в кабинете. Для библиотеки это помещение было слишком малым. У дальней стены стоял тяжелый стол со стопками неразобранных бумаг и книг, которые давно облюбовала паутина.
Приблизившись к столу, Даниэль подул на верхушки нескольких стопок, чтобы избавить их от пыли, но ничего примечательно не обнаружил. Это были счета, какие-то совершенно не имевшие для него значения документы и книги с выцветшими корешками, которые тоже вряд ли бы могли его заинтересовать. Скорее всего, все, что представляло в этом замке интерес, находилось в секретере. Но для того, чтобы открыть его, нужно было точно знать, как он устроен.
Даниэль осмотрел стоящий перед столом стул с резной спинкой, обивка которого, наверняка, уже давно выцвела, просто это не было видно под еще одним густым слоем пыли. Стул выглядел надежным и прочным, но садиться Даниэль не стал. Он осторожно, чтобы не поднимать толщи пыли в воздух сдвинул несколько стопок и начал перебирать документы и книги, чтобы найти хоть что-то интересное.
Прошло время, прежде, чем он натолкнулся на толстую тетрадь в кожаном переплете, заполненную изящным почерком.
Даниэль поставил канделябр на стол и поднес находку поближе к свету. Теперь можно было прочитать эти записи.
Листая страницу за страницей, он не находил ничего примечательного, пока не раскрыл записи на последних страницах. Постепенно Даниэль начал погружаться в историю прошлого.
16 января 1885
Маргарет этим утром опять была сама не своя. Все время повторяла о проклятии, которое обрушилось на наш род. Но за прошедшие два месяца у нас умирали только слуги. Причины так и не были выявлены. Доктор Паркинс пришел в смятение. Должна быть какая-то закономерность. Но мы ничего не можем поделать. Это не похоже на какую-то загадочную болезнь. Все умершие были здоровыми людьми и ни на что не жаловались. Я подозревал отравление, но каковы мотивы? Или хотели отравить меня и Маргарет, но до сих пор это не удавалось? Надеюсь, мы скоро разберемся с этим.
21 января 1885
У нас отказываются работать. Земля полнится слухами. В деревне говорят, что над нашим замком висит проклятие, но в чем оно заключается, никто толком не может сказать. К сожалению, нам все труднее найти прислугу на замену. Из-за этих слухов никто не хочет работать на нас. Молоденькие горничные сбегают, не предупредив. Не удивлюсь, если они прихватывают с собой еще и что-нибудь из столового серебра. Пока еще держится садовник, кухарка, экономка и Виктор. Но, я боюсь, что кто-то из них вскоре тоже сообщит о своем уходе.
28 января 1885
Виктор остался последним. За одну неделю мы лишились всей прислуги. И если покойная миссис Мадленн тоже за одну ночь умерла от неизвестного недуга, то кухарка и садовник уже на следующий же день сообщили, что уходят. Они даже не потребовали увольнительные. Боюсь, пока Виктору придется нелегко справляться с домом. Ведь на замену мы никого до сих пор так и не нашли. Но в нем я могу быть совершенно уверен. Его род служил нам не одно поколение. Пожалуй, что наш дворецкий – единственный в ком мы можем быть уверены на все сто процентов.
29 января 1885
Утром Виктора не стало. Это большая потеря для нас. Особенно тяжело это переживает Маргарет. Она убеждена, что дело кроется в каком-то немыслимом проклятии. Я пытаюсь ее успокоить всеми силами. Виктор был уже стар. Если прислугу скосила какая-то неизвестная болезнь, то неудивительно, что он мог заразиться ею. Ведь они ели за одним столом и постоянно контактировали. Возможно его иммунитет был сильнее, поэтому он продержался так долго. Хотя все равно не верится. Вчера, когда он зашел в кабинет пожелать мне спокойной ночи, он выглядел абсолютно здоровым. Как можно было так зачахнуть, буквально угаснуть за одну только ночь. Надеюсь, эта болезнь не затронет нас с Маргарет.
1 февраля 1885
Маргарет совершенно меня не слушает. Все время смотрит в одну точку, не отвечает на вопросы. Иногда она повторяет, что смирилась со своей участью и готова отдать душу Господу нашему. Но если постоянно так себя настраивать, то велик риск убедить себя в этом полностью и не сопротивляться, если тоже подхватишь эту болезнь. Я неоднократно пытался убедить ее, что все позади, но она совершенно обезумела после этих смертей. Сейчас нести на себе все домашнее хозяйство в ее положении будет еще сложнее. Но, по крайней мере, это может отвлечь ее от навязчивых мыслей об этом проклятии и о смерти.
2 февраля 1885
Сегодня Маргарет не стало. Я как в тумане. Я помню, как вчера она зашла в кабинет и спросила, как скоро я лягу спать. Я сказал, что должен еще немного поработать. Нужно было решить проблему с прислугой. Ведь мы так и не нашли ей замену. Маргарет ушла сразу же. Она выглядела бледной, но не бледнее обычного. Когда я пришел в спальню, она еще была жива. Она спала, я понял это по ее слабому дыханию. Возможно, она обессилила от стрессов. Она давно себя измотала этими маниакальными мыслями и вот результат. Утром я проснулся рядом с холодным телом и ничто больше не могло вернуть ее к жизни. А теперь мне начинает казаться, что это не спроста. Возможно, она была права, пусть и не во всем, но что-то не так с нашим домом. Я не хочу верить в проклятия, но я понимаю, что всех этих смертей, особенно смерти Маргарет можно было бы избежать, если бы я проявил хоть малую толику бдительности. Все еще тяжело осознавать, что ее больше нет со
мной. Я остался совершенно один.
5 февраля 1885
Маргарет похоронили. Так быстро пролетели эти дни, что я практически не заметил этого. Сейчас я совершенно один в замке, и я не знаю, что ждет меня дальше. Я чувствую себя абсолютно здоровым, подавленным, после смерти жены, но не настолько, чтобы отдавать Богу душу уже этой ночью. Полагаю, что виной всему была все же какая-то неизвестная болезнь. Если я почувствую хотя бы легкое недомогание, утром отправлюсь к врачу. Стоило узнавать это ранее, у Виктора, у Маргарет. Думаю, они плохо себя чувствовали, но не придавали этому значения, а зря. Сейчас я могу просто сидеть за столом своего кабинета и рассуждать. Остается лишь вести записи, чтобы не сойти с ума окончательно. Хорошо, что эти черные свечи в канделябре, не смотря на необычный воск, дают достаточно яркий свет. Этот канделябр мне привезли несколько месяцев назад из Трансильвании. Редкий экземпляр хорошо сохранившегося антиквариата. Мастер, к сожалению, неизвестен. Не помню только, сколько свечей прислали к нему, мне казалось, что только три, но каждый раз, как я его вижу, они все время новые. Наверное, они лежали отдельно. Подумать только, как мало я замечал, пока у нас была прислуга. Сейчас я начинаю чувствовать какую-то неприятную слабость. Словно жизнь угасает. Определенно мне стоит показаться врачу. Я думаю, что не буду дожидаться утра, а отправлюсь прямо сейчас.
Мой Бог, я не смог даже встать из-за стола, так ослабли ноги. Что со мной происходит? Что за дьявольский недуг? Почему он овладел мной так быстро и почему я ничего не заметил? С трудом собираюсь с силами, чтобы держать в руках перо. Раз за разом ставлю кляксы на страницах. Я чувствую, что умираю, но не могу понять от чего…
У меня начались видения. Я вижу в пламени угасающих свечей какие-то дьявольские лики. Как будто сам Люцифер наблюдает за мной через эти свечи. Не знаю, отчего у меня возникают перед глазами эти образы, но они отвратительны. Похоже эта чертова болезнь прогрессирует.
Только что я посмотрел на пламя в камине, но никаких видений не было. Я вижу эти облики только в пламени черных свечей. Неужели всему виной именно они?
Мой Бог, Маргарет умерла после того как зажгла эти свечи, Виктор тоже. Вот почему сперва умирала прислуга. Эти черные свечи в канделябре уносят их жизни. Теперь я ясно чувствую это. Потому что именно сейчас они уносят мою жизнь. Это происходит не сразу. Возможно, жизнь гаснет именно со свечами. То есть пока они горят, я еще буду жить, как только они погаснут – я буду обречен. Какой страшный конец, и я не могу его предотвратить. Маргарет была права во всем, кроме одного. Это действительно проклятие. Но проклят не наш дом и не наш род, а этот дьявольский канделябр. Если Вы читаете эти строки, кто бы Вы ни были, умоляю, уничтожьте его! Уничтожьте это оружие Сатаны! И ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не зажигайте эти свечи! Они догорают. Боже, как тяжело...
И как страшно умирать…
Даниэль растерянно выронил тетрадь из рук, и она с глухим стуком упала на пол. Только теперь он заметил, что и сам лежит на полу в неестественной позе. Страницы с каждым разом было все труднее переворачивать. А сейчас во всем теле он чувствовал какую-то непонятную, почти старческую немощь. Словно за то время что он стоял и читал он сильно ослабел. Даниэль попытался встать, но ноги отказывались держать его, даже если он цеплялся за стол. Тело совершенно ослабло и не слушалось его. Неужели его жизнь тоже угасала.
Даниэль поднял взгляд и внимательно посмотрел на краешек канделябра над столом, который был виден с его ракурса. Что-то в нем было не так, но что?
Даниэль присмотрелся и, наконец, понял, что ни на канделябре, ни на свечах не было пыли. Если все вокруг она покрывала толстым слоем, то это был единственный предмет декора абсолютно чистый. Почему Даниэль не обратил на это внимание раньше? Ведь это могло вызвать подозрение. Он хотя бы не зажег эти свечи так бездумно и легкомысленно. Но разве он мог знать?
Канделябр по-прежнему возвышался над столом. Даниэль вгляделся в лепесток пламени, пляшущий на черном фитиле. Это пламя было темно-красным, хотя и рассеивало обычный белый свет. В пламени заплясали очертания уродливых морд с рогами и свиными рылами. Оскаленные зубы щелкали, как капканы. Дьявольские морды усмехались, наслаждаясь триумфом над новой жертвой.
Свечи таяли, и вместе с ними таяла жизнь Даниэля.